Новиков П.М., Зуев В.М.
Опережающее профессиональное образование

Новиков П.М., Зуев В.М.
Опережающее  профессиональное образование:
Научно-практическое пособие.
– М.: РГАТиЗ. 2000 – 266 с.

ГЛАВА 1.
Человеческий фактор
в современных социально-экономических
условиях

<<   ^^   >>

1. Человек в системе цивилизационно-культурных
взаимосвязей

В процессе исторического становления и развития человечество сформировало свою собственную, объемлющую среду жизнеобитания и жизнедеятельности, включающую целый ряд тесно переплетенных, но все же специфических по назначению и своей сущности комплексов, условно определяемых нами как соответствующий вид среды.

Какой бы из этих комплексов ни рассматривать, с каких бы позиций ни подходить к оценке его сущности, назначения и функций, прежде всего, нужно исходить из основного, принципиального положения – все это дело разума и рук самого человечества, самих людей.

Данное обстоятельство как бы само по себе предполагает и следующее: плоды разума должны быть разумными. В этой связи, идя от аналогии с зодчеством, нельзя не вспомнить замечание К. Маркса о том, что “пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове” [88, 188 ].

Здесь, конечно, есть некоторая тонкость. И пчела все же имеет в “голове” план строительства своей ячейки. Но план в виде жесткого алгоритма, изменение которого связано с процессами биологического отбора. А человек тем от нее и отличается, что план этот создает в той или иной мере осознанно, вариативно и прогностически.

Однако вся история человечества постоянно показывает частое несовпадение человеческих проектов, обоснованных рассудочным методом, и результатов их реализации. Но за этим стоит еще более существенный вопрос. Что вообще заставляет человечество идти все дальше и со все возрастающей активностью по пути расширения и усложнения своего “домостроительства”? Есть ли возможности повышения степени обоснованности “проектирования” своего действия и в чем они заключаются? Имеет ли к этому отношение образование, и какое именно?

Одним из интегрированных результатов упорного труда человека по созданию своей собственной, антропогенной вселенной, явилось постепенное возведение сооружения под наименованием цивилизация. Но, как уже говорилось, даже самый плохой зодчий, прежде чем возводить здание, строит его в своей голове. Именно ум, – а за ним стоят знания и умение ими пользоваться, способность создавать мысленные образы желаемого сооружения, то есть опережать мыслью практику, – делает человека зодчим. В том числе, казалось бы, и цивилизации.

Однако в реалиях дело обстоит не совсем так. Цивилизация создавалась во многом стихийно, от практики. И само понятие цивилизации, вроде бы вполне осязаемое, еще требует своего обоснования.

Прежде всего, под цивилизацией понимается культура – духовная и материальная, уровень культурной зрелости человечества.

При этом по воззрениям отдельных исследователей данной проблемы, очаги подобной цивилизации могут быть разобщены и несовместимы в пространстве и во времени. Подобный подход к пониманию цивилизации развивал Н.Я. Данилевский, говоря о формировании и развитии обособленных, локальных культурно-исторических типах цивилизаций, находящихся в непрерывной борьбе друг с другом и внешней средой. Эволюция каждого подобного культурно-исторического типа цивилизации проходит, во-первых, через стадии мужания, дряхления и гибели, во-вторых, от этнографического состояния к государственному и от него – к цивилизации [см. 37].

Освальд Шпенглер рассматривал цивилизацию как определенную заключительную стадию развития любой культуры, как показатель ее разложения и гибели [см. 175].

Все культурные организации, по Шпенглеру, самостоятельны и самобытны; они суть замкнутые системы, создающие свои ценности научные и технические, ценности искусства и литературы, свои политические и социальные институты. Между культурными общ ностями никакой преемственности, социального наследования не существует. Всякий культурный организм имеет свою самобытную историческую жизнь вне какой бы то ни было связи с другими культурами. Но каждый из них переживает три фазы, три состояния.

Первое – этнографическое – представляет собой детство культурного организма, период подготовки, формирования психического типа и собирания сил.

Второе – собственно культурное – период зрелости культуры и расцвета ее жизненных сил. Благодаря напряженному и интенсивному творчеству в это время создаются метафизические системы, великие произведения искусства, формируются и упрочиваются общественные и политические институты.

Третье – цивилизованное – период дряхлости организма, продолжающийся обычно два–три века и приближающий его к гибели: здесь осуществляется поворот от религии и метафизики к положительной науке, натурализму, материализму. На этом этапе культура, по словам Шпенглера, застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы ее надламываются, – она становится цивилизацией. И эта цивилизация – огромное засохшее дерево в первобытном лесу, еще многие столетия может топорщить свои гнилые сучья.

Но, говоря о культуре как системообразующем факторе цивилизации и не вступая в дискуссию по этому поводу, мы должны отметить, что само по себе понятие “культура” имеет разнообразную трактовку.

Так, французские просветители XVIII века (Вольтер, Тюрго, Кондорсе) сводили содержание культурно-исторического процесса к развитию человеческого “разума”. “Культурность”, “цивилизован ность” нации или страны (в противоположность “дикости” и “варварству” первобытных народов) состоит в разумности их общественных порядков и политических учреждений и измеряется совокупностью достижений в области наук и искусств. Цель культуры, соответствующая высшему назначению “разума”, – сделать всех людей счастливыми (эвдемоническая концепция культуры), живущими в согласии с запросами и потребностями своей “естественной” природы (натуралистическая концепция культуры).

Здесь мы видим, что в противоположность, например, воззрениям Шпенглера, уровень культурности, цивилизованности страны измеряется совокупностью достижений в области наук и искусств.

Разделение понятий культуры и цивилизации одним из первых провел Иммануил Кант. Культура для него – это сфера безусловной моральности, в то время как цивилизация – это внешний, “технический” тип культуры.

Кант развивает следующее понимание взаимоотношения культуры и цивилизации: “Благодаря искусству и науке мы достигли высокой степени культуры. Мы чересчур цивилизованы в смысле всякой учтивости и вежливости в общении друг с другом. Но нам еще многого недостает, чтобы считать нас нравственно совершенными” [55, 18 ].

Далее предоставим слово по интересующей нас теме известному деятелю православной церкви, покойному ныне Александру Меню: “А есть разница между культурой и цивилизацией, – писал он, – цивилизация по-своему есть и у зверя. Когда животное устраивает свою жизнь, добывает себе пищу, делает себе гнездо, – это примитивные зачатки цивилизации. Но когда человек творит, когда человек строит свои отношения друг с другом, относится к природе с уважением и любовью, когда он познает и когда он, наконец, чувствует величие вечности, когда в нем просыпается его глубинное, духовное, религиозное сознание, – вот тогда это и есть культура” [94, 197 ].

И в этой системе координат человек является активным началом. Если он обретает глубинное, духовное (а по Меню еще и религиозное) сознание, то только тогда он попадает в мир культуры.

Завершим рассмотрение понимания культуры (в аспекте ее связи с цивилизацией) определением, дающимся в энциклопедической трактовке. Культура – специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленной в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе. В понятии культура фиксируется как общее отличие человеческой деятельности от биологических форм жизни, так и качественное своеобразие исторически конкретных форм этой жизнедеятельности на различных этапах общественного развития, в рамках определенных эпох, общественно-экономических формаций, этнических и национальных общностей [см.162].

Рассмотрение и понимание категорий “цивилизация”, “куль­тура”, взаимосвязей между ними необходимо в свете общего подхода к образованию как к передаче от поколения к поколению культурного наследия в виде индивидуального и коллективного опыта, знаний.

Отметим при этом, что хотя культура и представляет собой исторически сформировавшуюся совокупность духовных и материальных идей, представлений, ценностей, предметов, однако отдельные составляющие этой совокупности по-разному соотносятся с личностью человека, с его внутренним миром. В принципе, от поколения к поколению, от личности к личности происходит передача культуры духовной, включающей, естественно, весь комплекс знаний, умений, навыков пользования по отношению к культуре материальной.

Но возвратимся к проблеме человека и цивилизации и отметим, что Л. Морганом, а затем Ф. Энгельсом цивилизация рассматривалась как ступень общественного развития, следующая за варварством.

“Дикость, писал Ф. Энгельс, – период преимущественного присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат, главным образом, вспомогательными орудиями такого присвоения.

Варварство – период ведения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности.

Цивилизация – период овладения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле этого слова и искусства” [87, 33 ].

Не посягая на авторитет классиков, мы все же формулируем свое понимание цивилизации как уровня, ступени развития человеческого общества в совокупности всех сторон его жизнедеятельности, характеризующегося, в свою очередь, уровнем развития духовной и материальной культуры.

При этом возможны подходы к рассмотрению цивилизации и в аспекте человеческого общества в целом, и в аспекте пространственно-временной его локализации. Главное: цивилизация – это естественный продукт поступательной истории человечества, не исчезающий бесследно при разрушении того или иного локального его сообщества, а как бы перетекающий от одного к другому во времени в виде знаний, умений, опыта, в “отстоявшихся”, проверенных опытом, полезных и необходимых и индивидууму и социуму его элементах, то есть так называемых общечеловеческих ценностей (и духовного и материального характера), постепенно внедряющихся в жизнь всего человечества.

Обоснованность такого подхода будет определена ниже при рассмотрении позиций иных, уже более современных исследователей проблемы.

Систематизация и анализ хода развития локальных цивилизаций проведены А. Тойнби. Он пришел ко многим выводам, в частности, о том, что цивилизации “представляют собой не статические формации, а динамические образования эволюционного типа” [155, 7 ].

Всесторонние вопросы цивилизации рассмотрены в работе В.С. Степина. В ней просматривается подход, наследующий и развивающий два основных компонента более ранних взглядов [см. 148]. Цивилизация – ступень развития человечества после преодоления им стадии варварства и дикости, но со множественностью ее проявления в виде конкретных форм общества с самобытной историей.

Отталкиваясь от проведенной Тойнби типизации и описания 21 цивилизации, Степин исходит из мнения о возможности разделения их на два больших класса – традиционные и техногенные.

Как видно, ведущим фактором типологии здесь является (хоть и в неявной форме) степень развития материальной культуры, выражаемой оснащенностью человечества средствами производства, поскольку понятие “техногенный (ое)” семантически означает “порожденный(ое) техникой”.

Следовательно, первый класс цивилизации не несет на себе отпечаток техногенности (техническая база производства еще не созрела), а второй – обусловлен (порожден) развитием техники ^[3] .

Далее, характеризуя оба этих класса цивилизаций, Степин определяет сущностные их признаки. “В традиционных обществах, – пишет он, – может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не воспринимается здесь как высшая ценность” [148, 49 ].

Условия подобного социума обуславливают то обстоятельство, что личность здесь реализуется только через принадлежность к какой-либо корпорации, будучи встроенным в нее элементом. Это же обуславливает и преимущественно репродуктивный характер передачи общественного опыта в виде знаний и навыков в процес се образования, носящий к тому же ярко выраженный корпоративный (в широком смысле этого слова, включая и сословный) аспект.

В целом фон был именно таким, но человек в том и является личностью, что ему и в этих условиях имманентно был присущ поиск самого себя, прорыв за рамки обстоятельств, хотя бы и дорогой ценой, принимающей зачастую цену собственной жизни. Если бы не было этого, то не было бы никакого цивилизационного движения вообще.

Техногенная цивилизация, по Степину, – это особый тип социального развития; ее определяющие признаки в известной мере противоположны характеристикам традиционных обществ. Это в полной мере относится к месту и роли человека, условиям формирования и проявления его личностных качеств. Связано это с тем, что “самое главное и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое” [148, 49 ].

Но дело еще и в том, что, говоря о техногенной цивилизации как совокупности условий, форм организации жизни людей, мы отчетливо представляем в ее глубине и определенные базисные, экономические отношения, определенную систему хозяйствования, поведшие к ее формированию, а именно – товарное производство, рыночную экономику и тенденции их дальнейшего развития. Последнее приводит к различным формам обобществления производства и одновременно к развитию в общественной жизни значимости приоритетов общественного характера по отношению к индивидуальным и корпоративным.

Именно эти условия порождают значимость инновационной деятельности, инновационного мышления, направленных на поиск путей преодоления рамок производственного бытия, опережение его хода, выход на новые ступени прогресса, обеспечивающего власть человека над средой, предметом, внешними обстоятельствами. На этой основе и в параллель с ней развивается научно-технический прогресс, постоянно определяющий вектор ориентации развития материальной, а одновременно и духовной культуры общества в будущее.

Опять-таки экономические условия ведут к возникновению иных по отношению к предыдущему периоду требований к личности, условий ее формирования и деятельностной реализации. В связи с этим существенным следствием развития техногенной цивилизации является ускоренное возвышение в иерархии ценностей личности как таковой.

Одновременно научно-технический прогресс постоянно меняет типы общения, формы коммуникаций людей, типы личности и образ жизни. И здесь уже возникают свои коллизии, свои противоречия между автономией личности, необходимостью постоянной ее активизации и различными условиями реализации этой активности, поскольку пока еще техногенная цивилизация не вышла из пространства достаточно насильственного разделения людей и вещей, труда и его результатов, неравенства возможностей для развития личности.

Рассмотрим еще один подход к пониманию цивилизации и человека в ней, сформулированный в исследовании В.Е. Шук­шунова и других авторов [см. 176].

Трактовка цивилизации соотносится этими авторами, главным образом, со средствами производства или с понятием как, на основе чего осуществляется производство, что видно из приведенной ниже таблицы 1.

Подобный подход к трактовке цивилизации является по сути своей технократическим, поскольку системообразующими факторами здесь являются метод и факторы производства в их историческом развитии и упущены некоторые другие аспекты и институты цивилизации как системного явления. Но в ракурсе оценки роли человеческого фактора и подобный подход дает возможность прояснить некоторые моменты.

Главной объективной тенденцией изменения места и роли производственного человека в данной системе понимания цивилизации является систематическое движение его от исполнителя к создателю, от мастерового к творцу и организатору.

Таблица 1

Соотношение видов цивилизации с различными аспектами технологии

По мнению цитируемых авторов, это связано с тем, что развитие технологических цивилизаций, уже просматриваемые контуры постиндустриальной цивилизации, влекут за собой коренные изменения в субстанции первичного фактора производства: земля – капитал – знания, опыт и нравственность. Ключевыми технологиями становятся именно личностные – деятельностные, организационные, информационные, а не машинные, как ранее. Соответственно этому главным фактором производства являются знания и опыт человека. Человек выступает как творец, а не как придаток, хотя бы и в качестве оператора, машины.

Главный, интересующий нас вывод из данного подхода, данного понимания содержания цивилизации и места в ней человека, может быть определен как объективное наличие вектора направленности человека на непрерывное поступательное движение по формированию все новых условий производственной среды своей жизнедеятельности на основе расширения знаний и использования их в режиме инноваций.

Но есть и несколько иные аспекты осмысления сущностных моментов развития человечества с позиций технологической критериальности в аспекте возрастания роли человека как интеллектуальной составляющей производства. Интересной представляется нам следующая дискуссия по этому поводу.

А.И. Половинкин [см. 126] на основе обобщения мнений ряда авторов формулирует следующие четыре фундаментальные функции трудового процесса:

– технологическую, связанную с преобразованием предмета труда из некоторого начального состояния в конечное;

– энергетическую, связанную с преобразованием энергии к виду, необходимому для реализации технологического процесса;

– управления процессом обработки;

– планирования или принятия решения.

Эти функции, по мнению Половинкина, последовательно и в разные периоды времени передавались техническим системам по мере того, как исчерпывались возможности человека их реализовывать.

Вообще подобный ход рассуждений представляется логичным и отвечает в целом общепринятым взглядам по этому поводу. В частности, подобная последовательность просматривается и в приведенной выше системе видов цивилизаций и соответствующих им аспектов технологий [см. 176].

Там, в частности, в зависимости от вида цивилизации различные аспекты технологии эволюционируют следующим образом:

Роль машины или орудия труда:

– аграрная цивилизация – продолжение или замена органов человека;

– индустриальная – замена силы человека и животных;

– постиндустриальная – усиление интеллекта человека.

Главные виды технологий:

– аграрная цивилизация – ручные и орудийно-ориентирован­ные;

– индустриальная – энергетические и машинно-ориентиро­ванные;

– постиндустриальная – организационные, деятельностные, информационные.

Логика развития труда – от простого физического до сложного умственного.

Весьма любопытную критическую оценку подобной логике дает А.А. Коновалов. Прежде всего, он делает общее замечание о том, “что в этом подходе сказалась замкнутость советской (но отнюдь не марксистской) идеологии на труде как физическом действии” [65, 262 ].

Далее Коновалов, развивая это положение, пишет: “Конечно, сознание человечества в целом не может выходить за пределы действительности, – в противном случае мы называем человека идеалистом. Но именно идеи последних, проникая в сознание все большего числа людей, в конечном счете, подвигают их на преобразование действительности – конечно, если для этого накопились достаточные условия, которые и сами во многом являются продуктом изменения сознания” [65, 266 ].

Опять всплывает вечный вопрос о соотношении бытия и сознания. Пройдя через философские системы объективного и субъективного идеализма, переплавившись в огне материализма, идея о первенствующей роли разума человека, духовной составляющей деятельности человека обретает новые свои подтверждения.

И в этом смысле интересен следующий вывод Коновалова: “Итак, процесс становления человечества, скорее всего, развивался в порядке, обратном представляемому технологическим подходом: сначала накопление и осмысливание информации, затем освоение огня – внешнего по отношению к человеку искусственного источника энергии (в отличие от солнечной радиации, естественной энергией которой пользуется все живое), применяемого как для обогрева, так и в технологических целях: сначала для приготовления пищи, затем для изготовления орудий труда; и только затем – изобретение первых систем для расширенной обработки и передачи информации – абстрактного мышления и языка, начал философии и как следствие – изготовление первых орудий труда. Имеются в виду материальные орудия труда, но параллельно должны были разрабатываться технологии их применения, формироваться навыки работы с ними (игнорирование сугубо информационных изобретений в любой стадии развития человечества не правомерно)” [65, 270 ].

Весьма интересные соображения по поводу места человеческого фактора в здании цивилизации, роли знаний, активного их применения в целях собственного и общественного развития обосновывает Ю.В. Яковец. Прежде всего, считает указанный автор, при анализе исторических формаций, именуемых цивилизациями, и движущих сил их развития, смены, перерастания одной в другую, следует освободиться от канонизированной ранее давящей логики примата материального над духовным в структуре и развитии общества. Ведь и К. Маркс, родоначальник этого положения, по словам цитируемого автора, не был столь категоричен и не решал вопрос столь прямолинейно, видя глубокую взаимосвязь между материальным и духовным в бытии людей, между человеком и созданными им материальными средствами производства, говоря о том, что последние не более чем “созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания” [см. 182].

Действительно, заметим и мы в свою очередь, материальные средства производства созданы человеком в целях устойчивости своего существования. Он – первоисточник, главная движущая сила производства. И непременная составляющая истории развития общества – это история формирования человеком производства как средства создания предметной среды своего жизнеобитания.

Другое дело, что зачастую созданная человеком среда подобного вида принимает характер активной силы и подминает под себя своего творца. Но, тем не менее, и философы, и сугубые прагматики, и фантасты, и реалисты видят, чувствуют и понимают, что, беря верх над человеком (или, наоборот, в случае занятия человеком пассивной позиции), среда, в данном случае в форме материальных средств производства, обречена на саморазрушение. (Естественно, что автоматизация и кибернетизация может поддерживать эту среду достаточно долгий период и без участия человека и даже без его наличия вообще).

Поэтому, соотнося понятие “цивилизация” (как определенная ступень развития общества, имеющая характер целостной системы, в которой взаимно переплетены, сбалансированы, дополняя друг друга, духовное и материальное воспроизводство, экономика и политика, социальные отношения и культура) с понятием “общественно-экономическая формация” (как исторически определенный тип общества, ядром которого служит способ производства, а производственные отношения составляют его сущность, и уже над этим базисом возвышается соответствующая ему политическая и социально-экономическая надстройка), Яковец отдает пальму первенства человеческому началу: “растущим и меняющимся потребностям людей как первоисточнику динамики и перемен в структуре воспроизводства; уровню знаний и умения (квалификации) людей как ведущего элемента производительных сил; экономическим интересам людей как стержню всей системы их производственных отношений, главному содержанию собственности, распределения и обмена; богатству социальных, национальных, политических, духовных склонностей, взаимоотношений людей, отражающих всю палитру красок общественной жизни, неповторимость духовного мира каждого индивида и развивающимся по своим собственным законам, во многом независимым от закономерностей динамики производительных сил” [182, 42 ].

Исходя из этих положений, Яковец считает, что определяющим элементом в системе (структуре) цивилизации является человек. Уровень его потребностей, знаний и умений, интересов и активности в труде определяет уровень развития производительных сил общества, характер экономических и социальных отношений и, в конечном счете, – духовный мир человека, развитие общественного сознания в разнообразных формах его проявления.

Особое внимание обращает на себя занимающий первое место в базисном, личностно-человеческом основании пирамиды цивилизации показатель потребности. Именно потребности являются движущей силой развития способностей, знаний, умений человека, активизации его деятельности.

При этом, как говорит указанный автор, стоит обратить внимание на важнейшую роль такого элемента “первого этажа”, как уровень знаний: речь идет “ ¼ овладевшем массами, ставшем творческой силой, будучи воплощенным в умении, во многом предопределяющем как потребности и способности людей, так и круг их интересов” [182, 42 ]. Словом, знания, будучи порождены потребностями, становятся действительно важнейшей производительной силой, во многом определяя облик цивилизации.

Столь подобный экскурс в книгу Ю.В. Яковца предпринят нами намеренно, ибо здесь, как нам представляется, сформулированы подходы к формированию новой гуманистической отечественной концепции понимания причинно-следственных связей хода исторического развития экономического компонента общества. Причем сделано это не путем “отбрасывания” имеющегося теоретического и методологического багажа, в частности, марксистских взглядов, не путем “зряшного” отрицания роли экономики, производства в развитии общества, человека, а в полном соответствии с принципами диалектического “снятия” прошедших испытания временем положений, обогащения их современными философскими воззрениями и плодами общественной практики, принимающими все более антропоцентрический характер.

Ведя разговор о современных воззрениях на место и роль человека в системе цивилизации, мы не можем не сослаться на материалы глубокого анализа сути античной греческой цивилизации, проведенного Андре Боннаром.

Отталкиваясь от понимания древними греками слова “цивилизованный” в смысле прирученный, обработанный, привитый (как культурное растение), автор приходит к пониманию цивилизованного человека как человека, делающего самому себе прививки, с тем, чтобы приносить плоды более питательные и сочные. Андре Боннар считает, что “цивилизация представляет совокупность изобретений и открытий, имеющих целью защитить человеческую жизнь, сделать ее менее зависимой от сил природы, укрепить ее в мире физическом путем познания его законов, губительных для человека невежественного на низших ступенях развития, но по мере их изучения становящихся орудием его наступления на этот мир. Однако помимо защиты жизни, цивилизация призвана еще ее украсить, увеличить всеобщее благосостояние, умножить радость жизни в обществе ¼ развить гуманистическое служение человека в том реальном и одновременно воображаемом мире, каким является мир культуры, переделанный и по-иному осмысленный науками и искусством и ставший, в свою очередь, неиссякаемым источником дальнейшего нового творчества” [24, 27 ].

Удивительное по глубине мысли вскрытие взаимосвязи стремлений и действий человечества, создающего вначале средства защиты жизни и затем – к умножению ее радостей; через культуру, осмысленную наукой и искусством – к новым неиссякаемым источникам творчества.

И, далее, анализируя религию, искусство, производство, войны Древней Греции, Андре Боннар вскрывает за всем этим характер человеческих мыслей, движение души, направленности поиска, людей, сформировавших цивилизацию, суть которой легла в основу сегодняшней. Один из векторов этого движения – стремление поднять человека до уровня богов через их очеловечивание. А это уже гимн человеку, его мышлению, его деятельностной активности.

На основе анализа древнегреческого драматического искусства цитируемый автор формулирует мысль о том, что: «В этом внешнем мире, таком враждебным и чуждом, таком, как мы видели, “трагическом”, человек без устали изобретал новые средства, чтобы спасти свою жизнь. Против рока он изобретает мораль – собственный способ жить и умирать. Против голода он изобретает новые средства пропитания» [24, 297 ].

Затем, говоря о сущности человека, обоснованной философской мыслью, автор пишет: “Любая трагедия выражает и укрепляет стремление человека превзойти самого себя в каком-нибудь неслыханно смелом поступке, найти новое мерило своему величию наперекор препятствию, наперекор неизвестности, которую он встречает в мире и обществе своего времени. Превзойти самого себя, считаясь с этими препятствиями, указывая, подобно разведчику людской массы, покровителем и вожаком которой станет отныне герой, на те границы нашего рода, которые перестают ими быть, как только они обнаружены и разведаны” [24, 245 ].

Но самой важной, с позиций нашего подхода к проблеме, мыслью Боннара является его вывод о том, что “отправной точкой и объектом всей греческой цивилизации является человек. Она исходит из его потребностей, она имеет в виду его пользу и его прогресс. Чтобы их достичь, она вспахивает одновременно и мир и человека, один посредством другого” [24, 46 ].

Здесь, справедливости ради, нужно кое-что добавить. Да, отправной точкой греческой цивилизации был человек, – активно действующий и в поисках новых знаний, и в реализации своих намерений. Но стимул к этому действию в массовом сознании связывался с волей богов, которых люди хоть и приблизили к себе, но с Олимпа не свели.

Подводя некоторые итоги рассмотренным положениям, можно отметить, что понятие “цивилизация” отражает собой интегральную результативность развития социума в смысле создания себе условий и образа жизни, во многом в аспекте материальной их стороны, в аспекте материализации духовного начала жизнедеятельности людей и их сообществ. В таком виде цивилизация – это результат деятельности человечества, не только перманентно адаптирующий каждого члена общества к возрастающему и усложняющемуся уровню общественного развития, но и придающий импульс движению человечества по восходящей линии (точнее, спирали), в том числе и в духовном развитии.

Культура, являясь непременным атрибутом цивилизации, как понятие более относится к духовной ее составляющей, которая является движущей силой развития собственно человека и общества. При этом духовная составляющая цивилизации, общества всегда персонифицирована в отдельной личности. Для каждого человека характерно особое состояние “души”, уникальность этого состояния.

Поэтому, говоря о трансляции опыта, накопленного человечеством, о передаче его новому поколению, мы имеем в виду трансляцию культуры, духовной составляющей цивилизации. А это представляет собой, в сущности, то, что определяется понятием “образование”. Процесс же восприятия каждым обучаемым индивидуален, понимание чего является одной из исходных позиций построения любой педагогической системы.

В рамках оценки общих проблем места и роли человека в общецивилизационном развитии коснемся и такой объемлющей сто роны, как взаимоотношения людей в социуме в аспекте личностно-коллективистских связей, особенно в современных условиях.

Как уже говорилось, возникновение человеческого общества было первоначально естественной и необходимой реакцией данного конкретного биологического вида на довлеющие силы природы.

Как и другие биологические виды, возникнув, вид Homo проходил природный тест на выживание. Поскольку предкам этого вида уже свойственен был коллективный образ жизни, в этом аспекте в принципе ничего нового не произошло. В рамках общности животной жизни личная активность, личная деятельность, личная защита в течение длительного периода являлись существенным, порой главным условием простого физиологического выживания человека, поскольку социальная среда была бедна по сравнению с миром природы.

Но присущие человеку природные данные, в том числе и активность в мыслительной и практической деятельности, возрастание его как Homo sapiens, соответствующее этому накопление опыта совместной деятельности – в отличие от совместного существования у животных – и усиление воздействия уже этого опыта на развитие самого человека привело к существенным сдвигам в понимании роли и значении социума.

Человек становится существом общественным, поскольку, как бы ни подвергали сомнению одну из сущностных характеристик человека разумного как порождения социума, таковым он становится лишь в случае опосредования его природно-биологической сущности социальной средой.

Но в этом процессе проявилось одно из основополагающих противоречи й между животным-индивидом вообще и их группой. Объединяясь в сообщества, животные существенно ослабляют свою индивидуальную несвободу от окружающей среды. Однако, оказываясь в определенной зависимости друг от друга, они приобретают взамен несвободу коллективную (для человека – социумную).

Здесь начинает снижаться функция человека как активного субъекта формирования самого себя и своей среды. Во все большей мере такой исходный аспект его жизнедеятельности, как индивидуальная защищенность, начинает передаваться социуму. При этом первый слой созерцательных знаний человека о мире привел к тому, что системообразующие, конструкционные элементы сферы своей индивидуальной защищенности человек формировал прежде всего в мистическом аспекте, вручая свою судьбу божьему попечению, Провидению. По мере формирования антропогенной среды жизнеобитания появились и упрочились объективные условия социумной защищенности личности, а вместе с ними и новые иллюзии: общество должно (более того, обязано) создать и поддерживать среду всесторонней защиты индивида, заменив тем самым божественный промысел. К чему могут привести подобные иллюзии, свидетельствует большой исторический опыт, в том числе и наш собственный: к постоянному искажению, по большому счету, причинно-следственных связей между индивидом и обществом, принимающих характер тоталитаризма. В подобных условиях общественная защищенность индивида проявляется и реализуется путем растворения его личных интересов в общественном (государственном), все большей потери личностью ориентированной траектории жизнедеятельности.

Это может быть определено как кризис человека, кризис его умения и желания эффективно трудиться, принимать самостоятельные решения и отвечать за их последствия, как склонность к иждивенчеству и уравнительности.

Справедливости ради следует сказать, что в той или иной мере элементы данного кризиса человека, обусловленные общественным, коллективным (будь то в политической, экономической либо иной сфере жизни) подавлением личности, ее интересов и запросов присущи современной цивилизации в целом и носят мировой характер, время от времени обостряясь в различных странах.

Здесь уместно и еще одно, в общем-то, очевидное замечание: с неменьшей силой кризис личности проявляется также и в условиях вульгарного понимания ее безусловного приоритета, ее свободы, в том числе и свободы от такой “химеры”, как совесть.

Но это проблемы вечные, и каждый раз, на каждом этапе истории человечества мы видим либо ту, либо иную степень дисгармонии системы “человек – общество” и спектр гипотез: мифических, религиозно-философских, умозрительных, научно-философских о гармонии этих отношений и путях ее достижения.

Но вектор развития современного бытия таков, что оно систематически ведет ко все большему возрастанию веса и роли во всем многообразии бытия общества именно человека как индивида. От оператора машины до руководителя государства люди имеют дело с механическими, энергетическими, политическими силами и средствами огромного разрушительного потенциала. Поэтому осознанное отношение к своим действиям, соответствующая рефлексия каждого становится условием выживания всех, то есть приобретает характер вынужденно индивидуального поведения.

Завершив историческую спираль, роль и влияние божественного Провидения как всеобщего покровителя, пройдя через образ общества, трансформировалась в необходимость личного, активного, деятельного поведения человека, но уже человека как созидателя; поведения по сознательному поддержанию всех системообразующих, конструктивных элементов социума и его дальнейшего формирования.

Естественно, что решение этого рода задач возможно лишь на основе научных знаний о законах развития социума, дающих возможность альтернативной футурологической оценки всей гаммы возможных последствий, знаний, опирающихся не на догмы, а на научное творчество, на активную генерацию идей и их объективную апробацию людьми и сообществами.

Сейчас происходит еще один сложный диалектически противоречивый процесс кристаллизации роли и значимости отдельной личности как таковой, как индивида, с одновременной объективно обусловленной интеграцией личностных качеств, возможностей и способностей в различные типы коллективных сообществ. Объективность этого процесса заключается в том, что как бы мы не хотели иного, в современном обществе на различных уровнях и в различных формах его устройства судьба индивидов все же теснейшим образом связана с социумом: и в ходе повседневной жизни, и в ходе производства, и в ходе потребления, и в ходе противостояния стихийным силам природы.

В этой связи нельзя не привести слова классика нашей литературы М.М. Пришвина: “Человек в обществе должен расти согласно своей природе, быть самим собой и единственным, как на дереве каждый лист отличается от другого. Но в каждом листочке есть нечто общее с другими, и эта общность перебегает по сучкам, сосудам и образует мощь ствола и единство всего дерева” [130, 442 ].

В свете проблемы личностного фактора особенно важным является понимание основных форм и методов формирования отношений между личностью и социумом.

Уместными здесь представляются положения Н. Розова о том, что место личности в современном обществе, в демократически устроенной жизненной среде определяется таким признаком, как полисубъектность, “которая состоит в том, что при принятии социально значимых решений приходится учитывать мнение и интересы все большего и большего числа субъектов: партий, сообществ, социальных слоев, ассоциаций по месту жительства, групп интеллигенции и т.п. Полисубъектность, таким образом, означает вовлечение индивидов в принятие решений самых разных социальных масштабов. Это накладывает особые требования на сознание и поведение людей. С полисубъектностью тесно связана проблемность современного существования” [141, 98 ].

Еще одним, наиболее существенным цивилизационным процессом является динамика развития взаимоотношения человека с природой, или по-другому можно сказать, место человека в природе. (Понятие “природа” имеет многосмысловое значение. Мы его используем в широком смысле: и как материальный мир вообще, и как окружающая среда, в частности.)

Четкое понимание сущности этого явления дано Ф. Энгель­сом: “Животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет служить ее своим целям, господствует над ней. И это является последним существенным отличием человека от остальных животных” [180, 153 ].

Естественный процесс обособления, автономизации системы существования человека по отношению к природным факторам постепенно принял характер осознанного противостояния. И в этом была первая “космическая” ошибка человечества, допустимая лишь на ранних стадиях его жизни. Обусловлена она все теми же обстоятельствами незрелости человека, человечества, при которой оно то обожествляет природу, то делает себя рабом стихии, то, наоборот, возносится в гордыне над породившей, питающей и воспитывающей его природной средой.

Именно это обстоятельство отметил опять-таки Ф. Энгельс, выдвигая как бы антитезис своему же положению о “господ­стве” над природой: “На каждом шагу факты напоминают нам о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы, – что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять” [180, 153 ].

Однако в своих отношениях с природой, как и во многом другом, человек не внял пока еще голосу разума. Гармония не достигнута, противостояние принимает все более драматическую форму.

По этому поводу достойна внимания мысль, высказанная В.С. Степиным. Ход техногенной цивилизации породил определенную точку зрения человечества на свое лицо в мире природы, выражающуюся в том, что: «Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение силами природы и силами социального развития. Характеристика цивилизованных достижений в терминах силы (“про­изводительные силы”, “сила знаний” и т.п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих расширить горизонт его преобразующей деятельности.

Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует свое предназначение творца, преобразователя мира» [148, 54 ].

Но это и есть подтверждение и продолжение первичного отношения молодого еще человечества к природе, к среде, окружавшей его.

Начав претерпевать революционные “преобразования” в процессе развития промышленного производства, окружающая среда и теперь выступает по отношению к познавательной и практической деятельности человечества как объект, как поприще этой деятельности, как косная и инертная сила, требующая “покорения”, установления над ней господства разума. При этом, как это ни парадоксально, атавистические чувства восприятия природной среды как враждебной не только не отмирают, но, наоборот, все время выходят на поверхность массового мышления и деятельности.

Еще раз обратимся к мыслям Ф.Энгельса, который, несомненно, был прав, когда предупреждал: “Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит, – каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь, те последствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь, совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значения первых” [86, 173 ].

Подобное отношение к окружающей среде продолжает сохраняться даже и сейчас, когда мир, создаваемый деятельностью человека, становится соизмеримым с миром самой окружающей среды, то есть когда процессы, порождаемые человеком, по своей масштабности, мощности и энергетике становятся сопоставимыми с процессами, протекающими в окружающей среде, принимают планетарный характер. Так, накопление в атмосфере углекислого газа в результате сжигания топлива идет более интенсивно, чем его поглощение растительностью и водами океа нов и морей; антропогенное запыление атмосферы приблизилось к количеству выбросов в атмосферу в результате вулканической деятельности; загрязнение морей и океанов нефтью в результате потерь при добыче и транспортировке превысило объем поступления ее через естественные разломы земной коры.

Во многом антропогенную природу имеет, например, такое явление, как разрушение озонового слоя, защитной оболочки всего живого на земле от жесткого солнечного излучения.

Ряд естественных возобновляемых ресурсов потребляется в количествах, превышающих их прирост. Определились тенденции глобальной деградации лесного покрова, почв, поверхности, водообмена.

Россия по темпам и масштабам деградации окружающей среды в большинстве случаев находится на среднем мировом уровне между развитыми и развивающимися странами, причем антропогенное давление на окружающую среду в России составляет всего 70% от среднемирового, в то время как во всех развитых странах отмечается его превышение примерно в 5 раз. А если принять во внимание, что превышение антропогенного давления на биосферу в целом в 10 раз выше приемлемого, то в России, в среднем, это давление превышено в 7 раз, тогда как в ФРГ – в 190 раз, а в Нидерландах – в 425 раз.

Вместе с тем Россия имеет самую высокую в мире радиационную загрязненность и более высокий по сравнению с развитыми странами уровень насыщенности экосферы (хотя и имеющий очаговый характер) тяжелыми металлами, пестицидами и другими вредными и ядовитыми веществами.

И здесь следует вспомнить провидческие слова К. Маркса: “Культура, – если она развивается стихийно, а не направляется сознательно, оставляет после себя пустыню” [90, 45 ].

При этом преображенная сфера становится не только “поко­ренной” человеком, но и во многих своих параметрах приобретает агрессивный по отношению к самому человеку характер. Это дополняется недостаточно надежной устойчивостью технологий, что приводит к катастрофическим нарушениям среды не только как окружающей человека, но и как вмещающей его, что грозит подрывом самих основ существования человечества – элемента природы. По этому поводу хорошо сказано у Э. Фромма: «Будучи “капризом природы”, человек, который по самим условиям существования является частью этой природы и в то же время благодаря разуму возвышается над ней, пытается разрешить стоящую перед ним экзистенциальную проблему, отбросив мессианскую мечту о гармонии между человечеством и природой, покоряя природу, преобразовывая ее в соответствии со своими собственными целями, пока это покорение не становится все более и более похожим на разрушение. Ослепивший нас дух завоеваний и враждебности не позволил нам увидеть, что природные ресурсы не беспредельны и, в конце концов, могут быть исчерпаны и что природа отомстит человеку за его хищническое и грабительское отношение к ней» [169, 38 ].

Наступило время принимать решения по поводу защиты уже самого человечества от плодов собственной деятельности. Это признано и на Западе, и на Востоке. Коротко данную проблему сформулировал К. Флекснер. “С тем, чтобы выжить как человеческие существа, мы должны решать двойную задачу: приспосабливаться к происходящим ускоряющимися темпами изменениям в окружающей среде, за которую мы несем ответственность, и контролировать эти изменения, чтобы они не входили в противоречие с нашими физиологическими потребностями” [164, 188 ].

В свете сказанного видно, что проблему сохранения природных условий жизни общества нельзя сводить лишь к проблеме управления потреблением ресурсов – в более широком смысле это проблема создания здоровой жизненной среды для человека, социальные и природные параметры которой обеспечивали бы комфортные условия для его развития.

В связи с этим утилитарно-прагматическое отношение к окружающей среде должно перестать быть подавляющим и безграничным. Оно должно перерасти в объединенное, повседневное осознание зависимости самого человека от состояния среды. И на этой основе следует формировать новый тип ценностного отношения к окружающей среде как к уникальному и универсальному, во многом невостребованному вместилищу человеческого бытия.

Это, в свою очередь, предполагает постоянное соизмерение нужд общества и возможностей среды, исходя из осознанной необходимости понимания и человеческого общества и самого человека в качестве неотъемлемого интегрированного элемента среды. Но здесь опять-таки выступает проблема знаниевого поведения человека в гуманистическом аспекте.

Оценивая эту ситуацию, В. Шукшунов и др. [см. 176] развивают идеи о том, что могущество человека до сих пор виделось в его естественнонаучных знаниях, то есть в понимании законов природы, порядка в ней. И в течение многих десятилетий, по мнению авторов, это было совершенно правильно. Но оборотная сторона медали, – завоевавшая господство во многих и многих умах механистически-детерминистическая научная картина мира. В соответствии с ней у людей формируется уверенность в том, что любая проблема имеет одно и только одно правильное решение. Именно безоглядная вера в безальтернативность решений приводит и к экологической безответственности, и к научному высокомерию по отношению ко вненаучным элементам культуры.

Ахиллесова пята существующей парадигмы, которую можно было бы назвать научной, в том, что в естественнонаучной картине мира практически нет места этике, морали и нравственности.

Действительно, если задачи имеют однозначные решения, если единственный критерий научного метода – “правильно – неправильно”, где человеку проявлять свои духовно-нравствен­ные качества?

Знания, интеллект, не наполненные гуманистически ориентированной духовностью, могут быть опасными не только для их носителя, но и для общества, в том числе и за счет разрушения среды его жизнеобитания.

Итак, и по отношению к окружающей среде человек может изменить сложившиеся реалии только путем преодоления сегодняшней потребительской конструкции пользования ею, осмысления и выработки программы своих действий. Заметим, что именно на это направлена идея устойчивого развития, принятая мировым сообществом как “Программа действий на XXI век” в 1992 году в Рио-де-Жанейро.

Справедливости ради отметим, что еще задолго до этого разработка качественно новой парадигмы разумных отношений “человечество – окружающая среда” была осуществлена В. Вернадским, который, развивая ранее введенное в научный оборот понятие “ноосфера”, говорил о всеобщности связей человечества с другими компонентами природы через существование единой материально-энергетической среды. В связи с этим в понятии “ноосфера” Вернадским подчеркивалась необходимость разумной организации взаимодействия природы и общества. Стоит напомнить, что корни этих воззрений лежат еще в воззрениях Аристотеля о добродетельности человека.

Не вдаваясь далее в детали проблемы места и роли человека в созданном им же сооружении – цивилизации, ограничимся констатацией: в каком бы виде понятие цивилизации не трактовалось, формируется она активным, поисковым путем мышления и деятельности человека и только человека без вмешательства каких-либо потусторонних сил.

Именно это лежит в основе всей системной пирамиды любой цивилизации, оно же определяет и характер, и вид, и направленность развития цивилизации. Но при этом ход мышления, сконструированные идеальные образы, а потом и материализованное их выражение могут быть неадекватны ни друг другу, ни человеческой природе, и тогда конечные результаты цивилизационной деятельности людей обращаются против них самих.

Последнее обстоятельство прекрасно видно на примере той же греческой цивилизации. Изначально прогрессивный для жизни человека такой вид его деятельности, как скотоводство, привел в результате к почти полному уничтожению пышного растительного покрова на склонах гор, к превращению их в каменную полупустыню.

Еще более пагубным являлось использование достижений в области производства орудий труда в целях создания оружия для войн и грабежа. Вся история греческой цивилизации пропитана непрерывными войнами, на ведение которых были направлены и знания, и физические силы тысяч людей.

Эти войны привели к уничтожению многих других крупных очагов древних цивилизаций. Но ведь почти любая крупномасштабная война и того, и более позднего времени имела свое “теоретическое” обоснование.

Так, обоснование целей своих военных походов Александром Македонским прекрасно отображено в книге И. Ефремова “Таис Афинская”. На вопрос героини книги – Таис Афинской, прославленной умом и красотой гетеры, – о том, почему путь Александра, глубоко мыслящего, талантливого человека, к краю Ойкумены (обитаемой суши) ведет через тысячи трупов, великий завоеватель отвечает: “Это так просто! Я убью лишь тех, противится продвижению моего войска. Оно пройдет, как борона, равняющая людей. Разве не говорила ты сама о том, что хорошие люди повсюду похожи. Я думаю, что умные люди – всюду достойны и гомонойя, равенство в разуме должно соединить Персию, Индию, Элладу и Египет, Италию и Фракию.

Сделать это можно только военной силой…

– Почему?

– Потому что владыки и тираны, полководцы и архоны боятся потерять свои права в новом государстве, раствориться среди множества достойнейших. Они заставят свои народы сражаться. Принудить их к повиновению можно, только сломав их крепости, убив военачальников, забрав богатства” [43, 218 ].

Это говорит ученик величайшего философа древности – Аристотеля, продукт греческой цивилизации, наполненной казалось бы идеями гуманизма. Разум Александра Македонского подсказывает ему понимание единства людей в духовной сфере, побуждает к активному формированию этого единства. Но бесчеловечность избранного пути достижения цели предопределяет трагичность финала и для Александра Македонского и для цивилизации Эллады и для многих других народов.

Еще один “потрясатель Вселенной” – Чингисхан – завоевывал и разрушал целые государства так же на базе определенной идеи, в основе которой лежало желание установить порядок жизни человечества, но порядок, базирующийся на своде принципов “Яса”, своего рода доктрине мирового устройства при главенствующей роли монгольской нации и подвластии всех других.

Мы не говорим уже о новейшей истории, когда использование знаний, разума и активного действия для целей, намечаемых, казалось бы, с намерениями достижения разумного устройства общества, не раз приводило народы разных стран, а теперь и человечество в целом на край всеобщей гибели. А ведь и здесь в основе действий лежал разум, причем ориентированный вперед, в будущее. Но результаты подобного опережающего подхода являются весьма плачевными.

Во многом столь же плачевные результаты недомыслия видны на многочисленных примерах из других, более конкретных сред деятельности человека. И все это связано с незрелостью мышления человечества, а еще более – с недостатком нравственного его компонента, ведущих к неверному ходу мыслей, неверным действиям и столь же неверным последствиям. Как тут не вспомнить ставшее афоризмом изречение одного из известных наших современников – “хотели как лучше, а получилось как всегда”.

Отсутствие необходимых научных знаний, искаженный, антигуманистический путь интерпретации знаний имеющихся и такая же реализация их на практике – это невежество, которое может скрываться под самыми разнообразными личинами . И самое страшное для людей, для общества, – когда невежество присуще людям, обладающим какой-либо значимой властью, особенно в больших ее количествах. Вся история человечества ранее, да и сейчас, показывает зловещую роль подобных “вождей”. Обусловленность их действий незрелостью их собственного духовного мира, усугубленной отсутствием ответственности за последствия, приводила и приводит к трагическим результатам. Но это касается не только “вождей”. Невежество любого человека делает его опасным, прежде всего, для самого себя, а одновременно – и для окружающих. Все это, в свою очередь, во многом является следствием недостатков системы образования и воспитания.

По этому поводу нельзя не привести аргументы человека будущей цивилизации, контуры которой сформулированы Гербертом Уэллсом в книге “Люди как боги”: “Нет, в Утопии нет ни парламента, ни политики, ни частного богатства, ни коммерческой конкуренции, ни полиции, ни тюрем, ни сумасшедших, ни слабоумных, ни уродов. А всего этого нет потому, что в Утопии есть школы и учителя, которые в полной мере осуществляют главную задачу любой школы и любого учителя.

– Наше воспитание и образование – вот наше правительство” [160, 193 ].

Но это уже проблема развитости, зрелости духа человечества. И как тут не вспомнить слова Дидро: “Знание того, какими вещи должны быть, характеризует человека умного; знание того, каковы вещи на самом деле, характеризует человека опытного; знание же того, как их изменить к лучшему, характеризует человека гениального” [39, 141 ].

Пока еще человечество находится на далеко не завершенной стадии формирования себя как умного и опытного; до уровня гения ему еще предстоит довольно долгое восхождение.

<<   ^^   >>